Село Ангасяк, Дюртюлинский район, Республика Башкортостан

Использована работа Шайхуловой Гульназ Флоритовна Ученица Муниципального образовательного бюджетного учреждения гимназия №2 г.Дюртюли Республики Башкортостан, 11г класс

Образование села Ангасяк 

В документах 1651 года архива Москвы сообщается, что род Ангасяка (Енгоза, Ангозя) проживал на территории Республики Татарстан и Республики Марий Эл.

Примерно в 1700 годах одна из молодых семей рода Ангасяк (Ангозя) с ближними родственниками, соседями приехали на территорию нашего села. Получили по договору от башкирских вотчинников землю. Несли феодальные повинности – налог (ясак) в пользу государства. Установились хорошие хозяйственно-культурные связи между башкирскими, татарскими, русскими, марийскими, удмуртскими народами. Установление и укрепление дружбы между народами явилось фундаментом все прогрессивных перемен в нашем крае.

Жителей называли «ясачными крестьянами». Они занимались земледелием: сеяли рожь, пшеницу, ячмень, овес, просо, коноплю, лен. Держали овец, рогатый скот, свиней, кур, гусей, уток. Ткали холст из крапивы и пеньки (кора ивы). Строили кузницу и мельницу на реке У яды.

В 1766 году башкирские вотчинники Еланской волости продали часть вотчинных земель коллежскому советнику И.Л.Тимашеву для построения винокуренного завода. (Ангасяк, улицы Свердлова, Колхозная, Горлача, называемые в народе «вольные»).

Война 1812 года

В годы Отечественной войны 1812 года сборным пунктом народных (тептярских) полков (куда вошли народы района) была деревня Исмайлово. Первый полк под командованием майора Темирова отправился на фронт через Нижний Новгород и боевое крещение получил в самом начале войны. Известно, что 16 июля 1812 года первому народному полку было дано задание уничтожить мост через реку Вилею, чтобы задержать наступление французской армии. Жители села под огнем неприятеля взорвали арсенал в г.Вильно (Вильнюс) и сожгли мост. Наступление французов на значительное время было задержано. Затем полк майора Темирова активно участвовал в партизанском движении в составе отряда Д. Давыдова и, по словам генерала, не раз проявлял подлинный героизм и отвагу. Например, 18 сентября 1812 года, разгромив французский отряд, взял в плен 125 человек и повозку с артиллерийскими снарядами. Приняли участие в Бородинском сражении и в наступательных боях. Участвовали в освободительных походах Кутузова народов Европы, 1 марта 1814 года вступили в Париж.

Ангасякские леса

В июне 1894 года был издан приказ о передаче значительной части башкирских общинных лесов в ведение казны, в т. ч. Ангасякские сосновые боры.

Лучшие леса отводились лесопромышленникам, сбывавшим древесину на низовые волжские рынки. Хозяин многочисленных предприятий Уфимской и Веялочно-заводской пристани речного пароходства Сафронов за небольшие взносы приобрел петровские корабельные леса «Ангасякской дачи» (леса, бывшие по охранной грамоте царя во владении у группы людей). Часть этого большого массива попала в руки промышленникам г.Уфы -Лапшину, Третьяковым и Прониным. Хозяином соснового бора «Алпанской дачи» стал дюртюлинский купец Сахипзада Максютов.

С давних времен эти леса по велению его величества царя Петра І разрешалось рубить только для строительства кораблей. Поэтому и назывались петровскими. Лес заготавливался для сплава до Астрахани, где перепродавался втридорога.

К сожалению, 1 июня 2007 года большая площадь этих лесов была погублена сильнейшим ураганом, который пронесся, сметая все на своем пути. 

Заселение села

 Русский Ангасяк был заселен раньше, чем Анастасьино. Точной даты его возникновения не установлено. Первыми поселенцами были марийцы, которые расположились вблизи озера Елань. Существуют поныне камни и котлованы первых поселенцев, одними из которых были отец с сыном Ангас и Як. Считается, что именно их имена послужили названием села. Но есть и другая версия: это был Енгозя, от имени которого произошло название Ангасяк. Так или иначе, это был очень сильный и выносливый человек, который во время своего переселения к востоку, туда, где теперь располагается улица Красноармейская (Горлача), все бревна для строительства дома перенес на себе.

Из деревни Степановка, что за рекой Кама, селились там, где в настоящее время находится ул. Промкомбинат. Всего было 4 двора. Через некоторое время они переселились, продолжив улицу Мари Ангасяк. Так возникла улица Ангасяк и село Русский Ангасяк. Село постепенно увеличивалось. Появилась улица Сазоновка - первым поселенцем был крестьянин Сазон. Улица Забегаловка выстроилась на окраине села, как бы сбоку, поэтому и получила такое название.

Анастасий Жадовский

 Наш край не минула чаша крепостничества.  Хотя во многих деревнях было общинное землевладение, однако ужасы крепостничества испытали прадеды нынешнего поколения села Ангасяк, деревень Тарасовка, Михайловка, Семеновка, Покровка, Ореховка и др. Нашелся здесь свой последователь Салтычихи, властвовавший очень долго даже после суда над ним.

Событие это относится к тому периоду, когда в России господствовало крепостное право, доживающее свои последние годы. Среди местных крепостников самой яркой фигурой был, безусловно, помещик села Анастасьино (ныне Ангасяк) А. Е. Жадовский. Этот крупный дворянин был записан в шестую часть «Родословной книги» России, куда входили лишь древнейшие роды. Он имел чин тайного советника, что на гражданской службе соответствовало воинскому званию гене­рал-лейтенанта. По жестокости и большому числу жертв своих злодеяний этот царский сановник вполне заслужил прозвище «башкирская   салтычиха».  

Впервые о Жадовском услышали со страниц герценского «Колокола», где был напечатан секретный документ о грабеже Жадовским крестьян. Его похитили у уфимских чиновников, скопировали и переслали в Лондон, видимо, сторонники самого А.   И.   Герцена,   поддерживавшие   связь   с   Уфой.

Из рассказов одного из потомков личного кучера Жадовского, ныне  проживающего  в  г.  Дюртюли,   Н.  М.  Чикарева  известно, что земля,  куда переселил Жадовский своих крепостных крестьян, была проиграна в нечестной игре в карты близкой родственницей жены А. И. Герцена. Она жила в Уфе и в душе не простила нахального и жестокого по нраву барина. Не спускала с него глаз, интересовалась и дальше его поведением и проделками. Собрав многочисленный фактический материал, решила отомстить и вывести тайного советника на общественный суд через   открытую   печать.

После выступления «Колокола» имя крепостника Жадовского стало «знаменитым» и не раз упоминалось в русской литературе, но всегда только в связи с фактами, приведенными А. И. Герценом. Однако авторы тех публикаций знали далеко не все о самом Жадовском и заблуждались в оценках поведения крепостных. Крестьяне не всегда были послушными рабами своего «зверя», как описывает «Искандер». Подлинники полицейских и судебных дел тех лет хранятся в Государст­венном архиве Башкортостана, во многом дополняют выступ­ление «Колокола» и дают достаточно яркую характеристику Жадовскому.

Прежде чем переселить 400 душ своих крепостных из Пензенской, Костромской и Рязанской губерний на дюртюлинскую землю, он продал все их имущество, начиная с домов и до хлебов на корню, а деньги положил в карман. Для обустройства нового поместья их, конечно, оказалось мало. Предприимчивый тайный советник не растерялся, решил пойти на хитрость. Богатым людям России начал рассылать письма с просьбой прислать ему пожертвования «на строительство Храма Божия в краю язычества и идолопоклонства». Простаков нашлось не так уж много. Все же ему удалось таким путем собрать 10 000 руб., на которые, по справкам следственного чиновника Попова, и выстроил в Анастасьине винокуренный завод (вместо водочного завода коллежского советника И. Л. Тимашева, построенного в 1766 г. и сгоревшего во время   крестьянской   войны   1773—1775   гг.).

Поселив крестьян рядом с деревней Ангасяк, которую и назвал своим именем — Анастасьино, Жадовский заставил их работать только у себя в хозяйстве по сдельным расценкам, установленным им самим, покупать продовольствие и все другие товары в своем помещичьем хозяйстве; кроме того, выплачивать ежегодно денежный оброк. Жадовские крестьяне могли зарабатывать только на уплату оброка. Чтобы заработать оброк и удовлетворить кое-какие личные потребности, нужно было   трудиться   круглый   год.

Продажа собственным крестьянам своей продукции приносила Жадовскому огромный доход. Мука, например, отпускалась по цене в два с половиной раза выше рыночной. Жителям Анастасьина, разумеется, было гораздо выгоднее самим выра­щивать хлеб овощи, но предусмотрительный  барин  запретил крестьянам не только сеять яровые и овощные культуры на полях, но и у себя в хозяйстве, на огороде. Озимые же хлеба  крестьян  систематически  стравливал  скотом.

Заставить жить крестьян таким образом можно было исключительно насилием. В Анастасьино оно достигло такой степени, что даже обследовавший село чиновник Попов не смог скрыть своего изумления. После разбирательства Попов докладывает своему начальству: «Здесь ежедневно делались особого рода граненые палки. За время моего пребывания, а также Жадовского в Анастасьино — всего 20 дней — его пре­восходительством собственноручно наломано о бока и спины своих крестьян все 11 таких палок...» К тому же Жадовский был развратником и насильником. Попов из неловкости называет такое распутство иначе: «насильственным нарушением  святых   уз   супружества».

По воспоминаниям ангасякских крестьян, ему ничего не стоило украсить свой дом по примеру столичных дворян. Только вместо статуи самодур использовал молодых красивых крепостных нагих девушек. Он «расставлял» их у входов и у   окон   в   день   встречи   «дорогих»   гостей.

Тот же потомок крепостного кучера Жадовского Н. М. Чикарев рассказывал еще одну трагическую историю.  У его прадеда Александра Чикарева, преданного кучера, привезшего в эти края барина из Центральной России, были два брата — Василий и Николай. У Василия росла прелестная и стройная дочь Аня. Однажды, увидев ее, барин приказал отцу привести свою любимую дочь в его дом «для дел». Через день-два хозяин в пьяном состоянии изнасиловал красавицу и своей тяжелой тушей раздавил ей желчный пузырь, от чего она и скончалась. Боясь возмездия со стороны родственников девушки и жениха, а может быть, по другой причине, Жадовский решил отменить роду Чикаревых все долги. Однако вольной им  не  дал.

Нелегко жилось у Жадовского не только простому люду, но и его «администраторам». Согласно сообщениям «Колокола», здесь за три месяца сменилось девять управляющих, т. е. через каждые 10 дней приходил новый. Кроме того, за это же время в поместье были назначены два «распорядителя». В обязанности одного входило как можно больше поставлять барину  девушек,   другого — поставлять  их  для  гостей.

Попов считал, что положение анастасьинцев примерно такое же, как некогда существовало для негров на колониальных плантациях Америки и Индии. Может быть, так и было. Но отношение крестьян к своему помещику надо оценивать иначе, не так, как писал Попов: «Все крестьяне Жадовского — олицетворенная кротость и добрая патриархальная простота...» Нет,   вовсе   они   не   были   такими   безропотными   овечками.   В конечном итоге даже сам Попов в докладе начальству отрицает свое  первоначальное   утверждение.

«Жадовский принял решение, — пишет он, — о фактическом уничтожении села Анастасьино. Поэтому он распорядился сослать оттуда одних — в солдаты, других — в ополченье, третьих — в арестантские роты, четвертых — преимущественно дряхлых стариков — в Сибирь, причем объявить, что у остальных   будет   такая   же  доля».

Свой коварный план Жадовский начал реализовывать еще до приезда Попова в Анастасьино. Он 118 крестьян отправил в солдаты в Уфу. Почему такой жадный помещик решился унич­тожить доходнейшее для себя поместье? Об этом ничего не было известно ни Герцену, ни редакции «Колокола». Попов, конечно, знал. Но по каким-то причинам скрыл в своем донесении. На все эти вопросы дают ответы официальные бумаги канцелярии Оренбургского гражданского губернатора и Уфимско­го уездного суда, насчитывающие свыше 600 листов. Они сохранились в Центральном государственном архиве республики.

А обстоятельства были вот какие. 20 января 1854 г., т. е. примерно за год до решения Жадовского об искоренении Анастасьина, в г. Уфе с ним произошло крайне незаурядное для того времени происшествие. Собственные дворовые (33 человека), прибывшие в Уфу вместе с ним, сговорившись проучить барина, жестоко его избили. Били кулаками, пинали ногами. В качестве других «орудий преступления» полицмейстер скрупулезно пере­числяет: полено круглое, ручка железная от кастрюли, обломок черенка от половой щетки, обломок от деревянной вешалки с крючками и одним железным гвоздем — все это в большом количестве обмазано кровью. Сверх того палка черемуховая длиною аршина в два с лишним. Такие палки заказывал обычно он сам для битья крепостных  крестьян.

По показанию одного из «обучавших» крестьян, барин так основательно был обработан, что только и кричал: «Простите, ребята, не   буду  никогда  вас  обижать!»

За такое «злодейство» Уфимская полиция арестовала сначала 13, а затем привлекла к ответственности еще 5 крестьян. При допросах их жестоко били, о чем говорят показания крепостного Стогова. Он на суде от ранее данных показаний отказался, заявив, что в полиции его избивали, вынуждая сознаться и назвать сообщников. Однако большинство аресто­ванных  держались   мужественно.

Показание   крестьянина  Адамова,   например,   свидетельствует: «Все находящиеся при господине люди за жестокое обращение с ними условились проучить его (барина), и я охотно согласился, потому что неоднократно претерпевал от него безвинно жестокие побои, к тому же господин мой хотел отдать меня в солдаты только за то, что жена моя не исполнила его   приказание: привести к нему дочь мещанина Петра Сувякова красавицу  Софью,  проживающую  в деревне Ангасяк».

Следствие с участием самых высших уфимских чиновников так и не удалось завершить. Несмотря на пытки, полный список участников «злодейства» не был установлен. Уличить и осудить смогли только четверых. Игнатий Петрович Адамов, Давид Кузьмич Скворцов, Егор Иванович Стогов были приговорены к 100 ударам розгами, заключению в арестантские роты на 2 года и ссылке на 8 лет в Восточную Сибирь. А юноша Иван Иванович Юшков решением суда был отдан в солдаты. Всех участников избиения Жадовского, как видно из дела,  было  не   менее   10   человек.

Еще несколько лет после суда полиция занималась этим делом. В Вятской губернии в 1858 г. был задержан Михаил Арефьевич Лапшин, сознавшийся, что, находясь в Уфе, «был прикосновенен к делу Жадовского». Тому была причина. Он, будучи женихом, увидев в окне дома Жадовского свою невесту, не дал наглумиться над ней, а сбежал со своей девушкой из села. Судьба Лапшина осталась неизвестной. Видимо, скрывался в Вятской губернии. К сведению правнуков и праправнуков смельчаков из села Ангасяк хочется сообщить еще о трех не осужденных судом, но вероятных участниках «суда» крестьян над Жадовским. Это Андрей Яковлевич Сидкин,   Андрей   Ильич   Королев   и   Бенефист   Васильев.

Однако, по дошедшим до нас устным сведениям, сам Жадовский тоже был осужден. Не дали ему разорить Анастасьино. Вместе с тем, когда его арестовывали, власти разрешили взять с собой двух-трех крестьян для персонального обслуживания. Переправили Жадовского в другой край, что называется, подальше от греха, чтобы не убили собственные крепостные. Подобные необычные «суды» крепостных над своими угнетателями разрушали основу крепостнических поряд­ков   Российской   империи.

Ангасяк в годы гражданской войны

    В 1819-20 годы по территории села пронеслись по несколько раз и белогвардейцы, и красноармейцы. Оказавшись в селе, забирали скот, птицу, запасы из погребов, одежду и обувь. Жители в дни боев прятались в подполе, погребах, в лесу, - вспоминали старожилы. Забирали юношей в свои отряды, наказывали родителей и родственников тех, чьи дети ушли в отряды Чеверева и Чапаева. Первым ушел в отряд А.М. Чеверева пулеметчиком Белоглазое Петр Иванович, за ним последовали Королев Петр Анисимович, Куликов Василий, Панин Андрей, Куликов Константин, Зубарев Василий, Белоглазое Артемий, Чикирев Митрофан, Феоктистов Егор, два сына Обухова Василия - всего 32 человека. В 125-ой Чапаевской дивизии отважно сражался Апликаев Аликай. Многие из них не вернулись, отдав свои жизни в борьбе.

    Зимой 1918 года шли бои с белогвардейцами. Отогнав их далеко за пределы Ангасяка, население, боясь возвращения белых, охраняло свое село: рыли окопы за деревней (ныне Кустарь), около поселков (в то время этого поселения еще не было).

    В 1919 году проходили ожесточенные сражения за Красную горку. Погибли солдаты с обеих сторон, в частности три красноармейца, которые были похоронены под горкой, т.е. за котельной школы. Их тела торжественно пронесли по всем улицам села, отдав боевой салют из пулемета и винтовок. Через пять лет их прах был перенесен с кладбища и погребен около волостного правления (ныне здесь располагается больница), где им был поставлен памятник приезжим Трониным.

    Один из подростков был увезен колчаковцами, но ему удалось бежать и вернуться домой.

    Прошла война, многие вернулись. Но затишье было не на долго. Белогвардейские элементы, ушедшие в подполье в 1920-22 годах, оживили контрреволюционную работу среди населения. В 1920 году они подготовили мятеж под названием «Черный орел». Мятеж начался в феврале. Мятежники-белогвардейцы и кулаки зверски убивали мирных жителей, подвергали их нечеловеческим пыткам, вырезали целыми семьями. Всех подозреваемых (коммунистов или комсомольцев) отправляли в село Еркеево, а там их ждал расстрел или повешение. Даже тех, кто работал в только что организованной «Коллегии», жестоко избивали нагайками и кнутом. Люди боялись появляться на улицах, прятались, хотя это мало спасало. Мятеж не получил поддержки со стороны башкирского народа и вскоре был подавлен. «Черный орел» остался в памяти жителей села, оставив горький след

Ангасяк в годы войны

22 июня 1941 года мирный труд людей был прерван вероломным и внезапным нападением фашистской Германии и ее союзников, оснащенных всеми видами новейшего оружия и военной техники.

Народ не дрогнул перед сильным и коварным врагом, все как один люди поднялись на защиту Отечества.

На фронт отправились 498 ангасякцев, погибли -272. Из многих семей на фронт уходили муж, сын, дочь, брат, отец.

В канун войны колхозам им.Свердлова, Осипенко, «Уйлыш», им. Ленина было дано задание: построить дорогу, которая соединила бы Ангасяк с деревней Биктово и селом Дюртюли. Строительство велось вручную, так как не хватало техники: на всю стройку была выделена одна машина - полуторка. Важность начатого дела понимали все от мала до велика. В связи с этим 22 июня 1941 года был объявлен воскресник по вырубке просеки. Люди трудились с огоньком и энтузиазмом. Молодежь, не смотря на усталость, в минуты отдыха веселилась. Как вспоминают старожилы, вдруг раздался страшный крик - все, бросив работу, все кинулись на зов. Приехавшие были из военкомата, которые сообщили, что началась война. Все вернулись в село. Руководство колхоза и сельского совета совместно с представителями райвоенкомата провели митинг по поводу всеобщей мобилизации. Буквально за несколько дней война оголила  село, взяв лучшие рабочие силы. Каждый день на фронт отправлялись мужчины, юноши и даже девушки. После митинга комсомольцы Ангасяка провели собрание, на котором дали клятву быть в первых рядах в борьбе с немецкими захватчиками. Первыми пошли на фронт Ксенофонтов и Артемьев - выпускники школы. Шли дни, месяцы, с фронта начали поступать известия о гибели наших односельчан. Девушки-комсомолки, оставшиеся в тылу, заменили мужчин и юношей, взвалив на себя непосильный труд. Кроме того, они проходили военную подготовку по линии райвоенкомата, после которой некоторые отправлялись на фронт. В их числе наши земляки: Чиглинцева Александра Ивановна, Королева Анна Васильевна, Сарапкина Раиса Прокофьевна и многие другие. Остальные девушки работали и учились.

           Война требовала от села новых усилий, чтобы не допустить спада в экономике колхозов и тем самым иметь возможность помочь фронту людьми и материальными средствами.

          Быстро перестроили свою работу в связи с военной обстановкой первичные партийные организации колхозов. Коммунисты и комсомольцы возглавляли соревнования, организовывали политика - массовую работу в колхозах, подчинив их задачам обороны страны. К бригадам и звеньям были прикреплены чтецы и агитаторы, которые разъясняли колхозникам их задачи в период войны, читали сообщения советского информбюро. Во всех колхозах выходили бригадные стенгазеты, пропагандирующие опыт работы ударников и стахановцев.

          Колхозники и колхозницы села вместе со всеми трудящимися района и республики посылали на фронт коллективные и индивидуальные подарки, оказывали помощь освобожденным районам, отправляя туда крупный рогатый скот, овец, лошадей и коз.

В тылу вся тяжесть организаторской и производственной деятельности легла на плечи женщин, стариков и подростков. Женщины заменили ушедших на фронт отцов, мужей и братьев, овладели мужскими профессиями. Артель «Победитель» состояла из мужчин преклонного возраста и подростков, 2-3 специалиста столярного дела оставались на броне Башвоенкомата, в том числе и Геннадий Иванович. Весь световой день был рабочим, а зимой работали при свечах. Рабочие артели изготавливали из ангасякских берез приклады для автоматов и винтовок, колеса для боевых бричек (брички собирали в Дюртюлях), лыжи для воинов. Изготавливали так же полосы - полозья для саней для 112-и Башкирской кавалерийской дивизии, липовые бочки для Дальнего Востока, короба из березовой коры. Из липовой коры готовили лубки, из которых драли мочало. Осенью и зимой женщины ткали кули. Из мочальных кулей делали рыбники, дорожки, паласы, хозяйственные сумки, вихотки — мочалки для бани солдатам. При выполнении плановых заданий трудящиеся имели право на усиленное питание. Вторые блюда выдавались рабочим 11 часового рабочего дня при условии выполнения нормы. Дневной паек составлял 800 г муки. Иногда выдавали по 6 кг зерносмеси для приготовления крупы речной мельницей.

        Все жители села весной начинали копать огороды и колхозное поле, где был картофельный участок. Собирали крахмал (гнилую картошку). Из него пекли блины, хлеб, булки. В приготовлении хлеба и булок использовали также лебеду. В мае - июне на ангасякских лугах собирали чеснок и лук, щавель, липовую кору, листву и цвет, Иван-чай, матрешку - душицу. За «зеленой аптечкой» приезжали из других деревень.

        Чтобы выжить, жители нашего села ходили на рыбалку, охоту (ставили капканы).

         Все школьники зимой после занятий помогали взрослым готовить дрова для школы: возили на своих санях, которые пилили в лесу старшеклассники, уборщицы, конюх, завхоз и родители.

         Вернувшись из школы, садились готовить домашнее задание. А вечером при лучине помогали родителям вязать носки, варежки с двумя пальцами для армии.

         Ежедневно по домам ходили налоговики, требовавшие срочно сдавать налог деньгами, яйцами, шерстью, маслом.

         Основной задачей для крестьянства в то время было бесперебойное снабжение фронта и тыла мясом и хлебом. Сельское хозяйство оказалось в тяжелом положении: наблюдалась растущая смертность от недоедания.